Солист группы The Kooks: люди слушают хаус, или Рианну, или еще какое-нибудь... дерьмо

Лидер группы The Kooks Люк Притчард Фото: SCANPIX

Лидер группы The Kooks Люк Притчард рассказал «Газете.Ru» об угасании интереса к звуку 60-х, прощании с образом хорошего мальчика и о чести сравнения его группы с легендарными The Kinks.

Вчера в Москве выступила группа The Kooks – британский состав дал концерт в поддержку своего последнего альбома Junk In The Heart. Одни из ключевых фигур так называемого возвращения 60-х, пришедшегося на вторую половину нулевых, они стали и одними из самых успешных персонажей этой волны – шесть лет назад их первый диск «Inside in/Inside out» добрался до второго места в чартах, а последовавшая за ним студийная работа «Konk» сразу после выхода очутилась на первом. Накануне концерта лидер группы Люк Притчард рассказал «Газете.Ru» о том, откуда в звуке их нового альбома синтезаторы и оркестровые аранжировки и о том, что сейчас происходит с модой на 60-е, пишет gazeta.ru.

– В одном из недавних интервью вы говорили, что переворачиваете страницу – мол, хватит делать одно и то же, третий альбом будет совсем другим. С тех пор он успел выйти – это диск «Junk of the Heart». Как вам кажется – удалось выполнить задуманное? Он правда другой?

– Конечно. Мы изменили всем нашим привычкам. «Konk» и «Inside In / Inside Out» – это были блюзовые, роковые пластинки, а тут у нас и синтезаторы, и оркестр. Наверное, все равно слышно, что это наши песни, но я склонен думать, что это своего рода переходная запись – от нашего старого звучания к новому, про которое мы еще и сами до конца не понимаем, каким оно будет.

– В каком направлении будете двигаться? Пойдете от песен в сторону психоделических коллажей?

– Неплохая мысль. Вообще, мне кажется, наши песни уже сейчас намного более абстрактны, чем раньше – в них появилось какое-то ощущение полета, трипа, если хотите.

– Ну, абстракция абстракцией, а одна из самых запоминающихся песен на вашем последнем альбоме при этом называется «F.ck the World Off». И еще в конце вы поете: «No more Mr. nice guy». То есть, ваш образ изменился?

– Да, я теперь злой! (смеется)

– Ну а серьезно? Вы же всегда были именно что nice guy, хорошим мальчиком – ни в каких компрометирующих историях замешаны не были, даже музыке вы и ваши товарищи по группе учились в Брайтонском институте.

– Честно говоря, мы в этом институте всегда были немного белыми воронами. Гаражный рок нам намного больше нравился, чем то, что там преподавали. Например, The Kinks – после того, как мы записались в студии Рэя Дэвиса (лидера группы The Kinks –»Газета.Ru»), нас иногда стали с ними сравнивать, а для меня, если честно, даже просто перечисление в одном ряду с The Kinks – уже большая честь.

– К вопросу о The Kinks – вы же наряду с Arctic Monkeys устроили последнее по времени «возвращение» шестидесятнического гитарного рока, верно? А сейчас – не чувствуете, что интерес к этой теме снова стал падать?

– Еще как чувствуем. С другой стороны, знаете, это все циклически развивается. В 90-е были Blur, Supergrass, а потом вдруг откуда ни возьмись появились гэридж и r'n'b. Потом вроде как пришла наша очередь, а теперь люди слушают хаус, или Рианну, или еще какое-нибудь... дерьмо. Мне кажется, все, что нам остается в этой ситуации – это быть собой, несмотря ни на что.

– То есть, упрямо гнуть свою линию? Не меняться со временем?

– Ну, это сложный вопрос. Конечно, мы с интересом следим, например, за группой Foster The People и вообще за музыкантами, использующими хип-хоп. Так что в каком-то смысле мы идем в ногу со временем. Но вы же понимаете, что нельзя целиком ориентироваться только на запросы широкой аудитории. Те, кто это делают, просто перестают существовать.