Дочь Михаила Ульянова рассказала правду о его жизни

Фото: Антенна

26 марта исполнится пять лет со дня смерти Михаила Ульянова. «Антенна» вспоминает актера вместе с его дочерью.

Как он меня воспитывал

– Папа никогда не кричал, – рассказывает Елена. – Только мрачнел и смотрел тяжелым взглядом. Но когда моих грехов накапливались особенно много, отец садился в кресло, ставил меня перед собой как лист перед травой и начинал читать морали. Читал их талантливо, образно, с примерами из истории и классики. Это могло тянуться часами. Я стояла и молчала: отвечать было бессмысленно. После одной из таких «бесед» я не стала актрисой, хотя до этого собиралась поступать в театральный вуз. Но тогда папа сказал: идти по стопам известного родителя значит обрекать себя на то, что тебя всю жизнь будут с ним сравнивать – и всегда не в твою пользу. «Эта бездарь, которая здесь кривляется, дочь того самого Ульянова?» – пугал отец (в семье не было принято стесняться в выражениях). Также он в деталях объяснил, насколько актерская профессия зависима. А я росла человеком независимым. В общем, я окончила полиграфический институт, стала художником и счастливо и успешно работаю по профессии, за что безумно благодарна отцу…

Как боялся за близких

– В семье было два непреложных закона. Во-первых, я должна была каждый день звонить домой, где бы ни находилась. Если я не звонила хотя бы сутки, звонил папа: «Куда пропала?» Во-вторых, пока не вышла замуж, я была обязана возвращаться домой до 12 ночи. Если не приходила, папа не ложился спать. Отца я очень любила, понимала, что ему рано вставать, и старалась приходить в 12. Все друзья надо мной издевались. А однажды у сокурсника-грузина был день рождения, и ему из Грузии прислали баклажку молодого вина. А оно как сок: пьешь и не пьянеешь. И вот в какой-то момент я понимаю: надо идти домой – а встать не могу. Причем голова свежайшая, но ноги не ходят! Мобильных телефонов тогда не было... Пришла домой в 3 ночи, как только стала переставлять ноги. Отец уже не сидел дома: он ходил от подъезда к подъезду под фонарями. Я на ходу придумала историю, что друзей забрали в милицию и мы пошли их выручать. Не знаю, поверил ли он, но виду не подал. За Лизу, мою дочь, отец волновался еще больше. Тогда, правда, и времена были другие – 90-е. Я жила тогда на Делегатской улице, дом стоял буквой П. Двор закрытый, с охранником. Мы выпускали детей гулять во двор, а сами иногда поглядывали за ними в окно. Так отец звонил постоянно: «Где Лиза? Ты ее видишь? Придет – позвони». Думаю, когда папа снимался в «Ворошиловском стрелке», он ничего не играл, а просто перенес на экран свое беспокойство и любовь к Лизе, которой в то время было столько же лет, как и героине фильма…

Как любил маму

– Родители (мать Елены – актриса Алла Парфаньяк. – Прим. «Антенны») прожили вместе 51 год. Когда они познакомились, мама была замужем за актером Николаем Крючковым, у них был сын Коля. Но Крючков пил и гулял, а мать этого не прощала. Мама тогда была в своем самом «звездном» состоянии: знаменитая актриса, красавица. В нее был безумно влюблен Марк Бернес, за ней ухаживали Александр Вертинский, Леонид Утесов. Но она выбрала отца, что было для всех неожиданностью. Кто он? Юнец из сибирской деревни, только что пришедший в театр, нищий, живущий в общежитии. Но сейчас я ее с чисто женской точки зрения понимаю. Вот смотрю на фотографии, где папа молодой. Так какая же у него харизма мужицкая! Тем не менее отец долго добивался расположения мамы. Познакомились родители в 1956 году, а расписались в 59-м, когда мама уже была беременна мной. В отношениях с отцом мама играла главную роль, у нее был сильнейший характер. Ей удалось победить тягу отца к алкоголю: не секрет, что в юности он сильно пил. Потом он точно так же бросил курить. Наверное, мама сказала: «Выбирай, что тебе дороже». А папа обожал маму. Правда, еще больше он любил работу, и я его понимаю. А вот мама никогда не понимала. Злилась, что сидела дома одна. Отец обещал приходить домой обедать, но очень часто забывал об этом, появлялся только вечером. Мама обижалась: она ведь театр из-за него бросила. Но, как бы то ни было, их связывала та самая любовь, которая случается раз в миллион лет. Их отношения до последнего оставались трогательными. Например, на мамины дни рождения отец писал поэмы – с сюжетом, образами, а на наши с Лизой – стихи. Для нас это было большим подарком.

Как вел себя в быту

– Отец был совершенно неприхотлив. Ему было наплевать, что он ест, у него не было любимых блюд, разве что шоколадное мороженое. В последние месяцы жизни есть его отцу было нельзя, и я привозила мороженое тайком от матери. За гардеробом отца нужно было следить: заставлять что-то покупать, от чего-то избавляться. Я открывала шкаф, говорила: «Так, это мы выбрасываем, это тоже…» Папа пытался сопротивляться. Он же крестьянский сын! Но я складывала вещи в большой пакет и уносила. Если бы я их оставила, они опять перекочевали бы в шкаф. А самой любимой «игрушкой» отца был… секатор. Импортный, немецкий. Мне его даже в руки брать не позволялось. На даче папа орудовал этими огромными ножницами с большим удовольствием и совершенно чудовищно: обрезал все подряд. Потом из какой-нибудь грядки вылезала мама с криками: «Миша… Ты чего здесь обрезал? Это же я сажала!..»

Как боролся за жизнь

– Последние 12 лет отец страдал болезнью Паркинсона. К каким только врачам мы ни ездили, что только ни делали! У папы отказывали ноги, он шел и в какой-то момент переставал их чувствовать. Потом он вообще еле ходил, а ходить надо было, чтобы не слечь окончательно. И мама, которой на тот момент было 84 года и которая тогда уже и из дома-то не выходила, ездила к нему в больницу каждый день. Навсегда осталось в памяти, как родители идут по длинному больничному коридору – мама, маленькая, сухонькая, со свойственной ей железной твердостью тянет отца под руки и говорит: «И – раз! И – раз!..» Она до последних дней так и таскала его туда-сюда, пока он не слег в реанимацию… Незадолго перед уходом отца у моей дочери Лизы родились двойняшки. Отец узнал об этом и обрадовался, насколько мог. А я для себя вычислила, почему детей двое. Врачи позже говорили: двойня рождается, если есть наследственная предрасположенность или при искусственном оплодотворении. Ни то, ни другое к нам не подходило. И я поняла: отец был таким огромным – по всему – человеком, что для того, чтобы его забрать, природе нужно было сюда прислать двоих. После ухода отца мама прожила в нормальном сознании два месяца. Затем у нее случился микроинсульт, она ушла в свой мир. Через полтора года она умерла.

Как я нашла его дневники

– Через какое-то время после смерти отца я стала разбирать его вещи и нашла на антресолях ученические тетрадки, связанные веревочками. Это были его дневники. Я даже не знала, что отец их вел. Первая тетрадка датирована 1945 годом. Я позвала подругу-литературоведа, мы с ней систематизировали записи и сделали книгу «Неизвестный Михаил Ульянов. Дневники и записные книжки». Она вышла в прошлом году. И когда я читала дневники, была потрясена тем, насколько отец всю жизнь был недоволен собой. Он постоянно пилил себя: «Миша, ты мало репетировал! Ты плохо сыграл! Надо больше работать!» И это писал человек, который, казалось бы, получил в этой жизни все, и не было сферы, где бы его не наградили, не назначили, куда не позвали. Эта черта – недовольство собой – проявлялась и в жизни. Помню, когда вышел фильм «Ворошиловский стрелок», его успех был огромный, а папа сомневался: «Может, я пережал? Видишь, меня начинают обвинять в том, что я подбиваю народ к самосуду…» Когда отцу говорили: «Михаил Александрович, вы гений!», он отмахивался: «Да ладно…» Никогда не придавал значения наградам, которые получал, часто даже забывал о них рассказать. Помню, я по телевизору увидела, как ему вручают орден Ленина, потом также узнала, что вручили премию «Ника». Тогда позвонила ему: «Что же ты мне не сказал? Вместе бы сходили!» «А что? Получил и получил», – ответил он.

Как я сейчас помогаю отцу

– При жизни у отца дома висела бумажка, которая называлась «Списочек добрых дел». В ней пункты: Иванову помочь с больницей, Петрову – с детским садом, Сидорову – с квартирой… Отец вычеркивал одну строчку, а три приписывал. Когда папа возглавлял Союз театральных деятелей, он мало снимался в кино, а только тем и занимался, что помогал людям. Он, кстати, пробил строительство шикарной поликлиники для актеров в центре Москвы. Люди охотно шли отцу навстречу и помогали. У него даже выражение было: «Пойду лицо показывать». Острая на язык мама это выражение переиначила: «Пойду лицом торговать». Отца любили все, у него на лице читалось: добрый, порядочный, надежный, не продаст, не предаст… Сейчас я продолжаю дело, которым занимался отец. Несколько лет назад создала Фонд имени Михаила Ульянова «Народный артист СССР». Помогаю старикам-актерам. Сколько мы говорили с отцом о том, как трудно им живется! Он говорил: «Меня уже не приглашают сниматься!», а ведь он был очень благополучным на фоне остальных. Люди поколения моего отца, которых я знала с детства, легко принимают от меня помощь, потому что я для них своя. А я через них «соединяюсь» с отцом. Кроме того, наш фонд занимается выпуском актерских книг, установкой памятников и мемориальных досок. В ноябре к 85-летию отца мы хотим открыть памятник в городе Тара Омской области, на его родине.