/nginx/o/2022/09/29/14865077t1hb8b7.png)
Когда в 1930-е годы в мире были экономические трудности, в Эстонии было много молодых матерей, которые не могли заботиться о своих младенцах. Так, в Нымме младенцев нередко оставляли на улице, у дверей квартир или отвозили в приюты для кормящих матерей.
Ныммеский дом матери и грудничка был основан в 1919 году Таллиннским женским обществом. Это было одно из первых послевоенных добровольческих медицинских учреждений в Эстонии. В 1925 году по проекту архитектора Артура Перна было построено новое здание для дома таллиннских матерей и грудничков на улице Ластекоду, в Нымме. Новое здание давало возможность лечить и заботиться о большем количестве матерей и сирот, находящихся в затруднительном положении, пишет Sõbranna.ee.
Между двумя войнами это заведение было одним из основных убежищ для матерей и их детей, часто помогая женщинам, которые уже покинули дом, деньгами и едой. Председателем попечительского совета учреждения была Анна Тырванд-Тельманн, известный общественный деятель и член учредительного органа.
Газета «Maa Hääl» посетила центр помощи Нымме в октябре 1933 года и рассказала о том, как живут матери и дети, которые не могут справиться самостоятельно. Женщины, которые все еще кормили грудью, но не могли содержать себя, имели право оставаться там на полгода. 90 процентов матерей из приюта были незамужними, также и дети, находившиеся на попечении, не имели отцов. В ту осень в приюте проживали 154 грудничка и 50 матерей.
В основном проблемы были у незамужних работниц сельского хозяйства
Многие матери приехали из пригородов и просили не выпускать их на улицу. Большинство из них были сельскохозяйственными рабочими, которые забеременели от слуг своего или соседнего хутора. Реже отцом ребенка становился хозяин хутора или его сын. Но в домах были и замужние женщины, у которых уже было много детей или которые нуждались в помощи. Однако иногда убежище искали и женщины из богатых семей, которых выгнали, узнав о беременности.
Кто отец?
На этот вопрос должны были отвечать все подопечные учреждения, но часто вопрос оставался без ответа. Была замечена тенденция: городские дамы очень редко произносили имя отца, а деревенские девушки были более открытыми.
В то время в приюте находилась 14-летняя Тийна, которая ухаживала за своим трехмесячным ребенком. Девочке пришлось бросить пятый класс начальной школы, чтобы поехать в больницу рожать. Затем она попала в дом матери. Родители девочки хотели знать, кто отец, ведь это уголовно наказуемо, но Тийна упорно молчала.
В задачи учреждения попечительства входили также брошенные дети. Матери «теряли» младенцев в поездах, на улице, но чаще всего их оставляли на коврике у дверей квартир. Так, например, у двери Освальда Хартье в 1932 году оставили четырехмесячного мальчика, такой же сюрприз получил и один учитель. Реже у детей была с собой записка от матери, в которой указывался возраст ребенка и в которой просилось хороших людей вырастить его.
21 сентября 1933 года в дверь приюта позвонили. Сотрудники обнаружили на циновке плачущего ребенка. У малыша была записка, в которой указывался возраст ребенка и в которой просили крестить грудничка в лютеранской церкви и называть его Ильмаром Мяги, чтобы однажды мать могла забрать его домой. И еще стояла подпись «несчастная мать».
Но законы были строгими. После того, как ребенок был отдан, у матери не оставалось никаких прав, и государство продолжало растить его по своему усмотрению.
По большей части, матери брошенных детей оставались неизвестными. Газета указала только на один случай, когда мать позже забрала ребенка домой. Это была 21-летняя деревенская женщина, которая горячо плакала ипросила вернуть ее ребенка. Изначально приют не хотел этого делать, но когда женщина доказала, что ее родители были обеспеченными людьми и могут позаботиться о ребенке, ей удалось вернуть брошенное чадо. Молодая мать рассказала, что бросить ребенка заставил ее парень.
Найденыши в целом жили хорошо
К счастью, все найденные дети жили хорошо, и зажиточные бездетные супружеские пары усыновляли младенцев. Отмечается, что ряд известных эстонских общественных деятелей создали семью именно таким образом. А один мальчик Рудольф уехал в Соединенные Штаты, в семью, которая владела несколькими недвижимостями в Эстонии. Однако эту, казалось бы, счастливую историю несколько трагичной делает тот факт, что сестра-близнец Рудольфа Леа осталась в Эстонии. Лея и Рудольф, прекрасные голубоглазые дети, родились у матери, у которой уже было пятеро детей, и она была вынуждена отказаться от близнецов.
Задачей руководящего состава заведения было дать имена всем найденным детям. Раньше было принято сочетать имя ребенка с местом, откуда его привезли. Так, в 1930 году в Кадриорге нашли маленькую девочку. Сотрудники дома назвали ее Катарийной Орг. Когда на улице Прии нашли другую девочку, ее назвали Эна Прии.
Однако в 1933 году эта практика прекратилась, и начались поиски красиво звучащих эстонских имен. Так, например, в честь первого эстонца, совершившего кругосветное плавание, Ахто Вальтера назвали мальчика Ахти Сеил.
/nginx/o/2019/11/04/12715595t1hb0fa.jpg)
Ныммеский Дом матерей и грудничков в разное время использовался как приют и госпиталь, а во время войны там лечились немецкие солдаты. Здание Артура Перна сильно пострадало во время войны и временами долго пустовало, последний раз в 2001-2010 годах. В настоящее время здесь находится медицинский центр Хийу.