16 лет Беслану: судьбы семей, переживших трагедию

Прошло уже 16 лет с того дня, когда Беслан стал городом скорби, женских рук, которые никогда не смогут обнять своих детей, и мужских слез, которых здесь не стесняются, рассказывает Starhit.ru. 

Воспоминания заложников после трех дней в аду и их близких очень зыбкие. Они преследуют, не отпускают все эти годы. Но наши собеседники в один голос твердят, что жертв дикой трагедии забывать нельзя, недопустимо. 333 человека, 186 из которых дети — их души навсегда остались в стенах спортзала, вокруг остова которого продолжается жизнь. Сбивчиво, срывающимся или, наоборот, железным тоном очевидцы рассказали нам то, что никогда не должно повториться.

Сестринская любовь

«Девочки, пора в школу! Я соберу вашего брата и следом…» — торопит дочек Эльза Цабиева. У мамы радость: старшая, Алана, идет в пятый класс, а младшая, Залина, в третий. Хоть сестры бежали вприпрыжку, на линейку чуть-чуть опоздали. Каждая встала к своему классу, а через три минуты начался захват… «В спортзале повсюду висели бомбы, сотни людей, теснота… — рассказывает Залина Плиева. — Как упала на корточки, так и не сдвинулась с места. Лишь ближе к вечеру кто-то из соседей передал сестренке, где я. Кое-как Алана перебралась ко мне. Мы не отпускали друг друга все три дня, не ели, выпили по паре капель воды, которая была самым большим сокровищем в эти страшные часы. К моменту штурма были уже абсолютно обессилены. Когда террористы засуетились, надели газовые маски и прозвучал взрыв, кажется, многие заложники даже не чувствовали себя. Громкий хлопок, и все разлетелись в разные стороны. Меня отбросило метра на четыре точно. Больше сестренку живой не видела...»

Сейчас Залине 23 Фото: личный архив

В день освобождения, 3 сентября, на Залину рухнул кусок потолка. «Я потеряла сознание, — продолжает девушка. — Очнулась не сразу, подняться не смогла, вокруг трупы. Полежала еще минут 15 и вдруг увидела террориста, испугалась, сделала вид, что умерла. Потом он исчез. Зашевелила ногами, так меня заметили добровольцы, вытащили из-под обвала и положили на носилки. До сих пор картинка перед глазами: один свободный врач, а рядом с ним человек тридцать взрослых и детей. Кричат: «Возьми его, он умирает! Нет, возьми моего ребенка». Но доктор взглянул на меня, схватил и отправил в операционную. Проснулась я уже в палате, узнала, что у меня травмы, а потом и то, что сестра больше никогда не подержит меня за руку».

Алана стала одним из ангелов Беслана.

«Слава Богу, мама не успела пойти с нами, — говорит наша героиня. — Иногда поражаюсь, как родители пережили. Наверное, благодаря годовалому брату вся семья взяла себя в руки. Порой родители винят себя — мол, зачем отпустили, почему не помогли. Никто ни от чего не застрахован. Родные здоровы, все в порядке. Ну как в порядке? Живем рядом со школой, окна выходят на спортзал. Здесь мертвая тишина. Только в нашем подъезде домой не вернулись восемь детей».

Теперь эта брошь стала семейной реликвией Фото: личный архив

Залина верит, что сестра охраняет семью. «Она приснилась один раз, — вспоминает заложница. — Попросила не беспокоить ее — родители каждый день, как на вахте, бывали на кладбище. Послушались, стали реже ходить на могилу. Я не раз спрашивала маму: «Могли ли мы куда-то переехать?» А она: «Если бы Алана была жива, ни дня бы здесь не остались!» Человек же привыкает ко всему: раны заживают, но шрамы остаются. Никогда ничего не забуду, да и не хочу, мы должны помнить! Жду, когда достроят храм в дань трагедии, зайду туда и поставлю свечу. Мне кажется, там будут обитать души погибших детей, среди которых моя Аланочка…»

В школе мертвая тишина Фото: архив

Снова рядом

Когда боевики захватили школу, Таймураз Царахов подумал, что дали праздничный салют. Потом услышал крики, выстрелы... И тут пришло осознание: случилась беда. Среди заложников оказались его дети — 12-летний Эльбрус и 9-летняя Виктория. «Как обычно, дочка с сыном оделись и отправились на построение, — рассказывает  мужчина. — Приговаривали: «Нам сегодня надо еще на линейку в музыкальную школу!» Вика помнит отрывками, как стояла рядом со своим классом, что капризничала: «Хочу к маме и папе!» А Эльбрус успокаивал: «Что ты ревешь?» Еще рассказывала мне, как уже в зале сын уступил приятелю место, где было побольше пространства, ведь тот плохо себя чувствовал, и пообещал товарищу: «Я тебя разбужу, если нас выпустят!» Сам же встал возле окна, под бомбой… Наверное, моего мальчика одного из первых и накрыла волна. А тот паренек вышел без единой царапины. Как дочка спаслась? Помогла женщина — вытолкнула ее из окна! И мы до сих пор не знаем, кто она!»

Таймураз теперь видит в каждом мальчишке своего Эльбруса Фото: личный архив

После ликвидации боевиков убитый горем отец стал искать своих детей. «Дочку направили во Владикавказ с осколочными ранениями, — продолжает Таймураз. — Один из соседей сказал, что видел сына — ему делают операцию. Несколько раз узнавал у медперсонала: «С ним все нормально?» Меня успокаивали: «Риска нет!» Но оказалось, на столе врача лежал не мой малыш… Искал его месяц: то в Москве, то в Ростове-на-Дону, до последнего отказывался верить, что сына уже нет. Повторял: найду живым своего мальчика. Увы, ДНК показало, что надежды нет».

Через два года после трагедии в двери семьи Цараховых постучалась вновь беда.

«Супруга зациклилась на мысли, что сын зовет ее на небеса, — говорит наш герой. — Так и случилось. Переходила дорогу, насмерть сбила машина. Похоронил недалеко от Эльбруса. Чувствую ли я сына? Иногда кажется, что да, но такого не может быть, как… Его нет уже 16 лет».

Вика решила стать врачом, чтобы спасать жизни Фото: личный архив

Таймураз нашел силы жить дальше, а не существовать, как многие родители в этом городе черных платков. «Работаю, — делится мужчина. – Имел возможность переехать в Канаду или Швейцарию, но не стал. Дочка окончила медакадемию, учится в ординатуре. Конечно, мечтаю о внуках. Говорю Вике: «Тебе 24, выходи замуж!» А она все об учебе и утешает: «Окончу, тебя никогда не оставлю!»

С чистого листа

«Потерять единственного ребенка и жить с этим — вот настоящий ад. Я сама умерла. Нудная рутина, муки совести, часы на кладбище, самоедство. Время не лечит…» — не сдерживаясь, делится Лариса Сокаева. Тем первым сентября они с дочерью стали заложниками среди тысячи земляков. Альбина сжимала маму. А когда взрослым не разрешали пить, девочка прикасалась к губам, чтобы дать ей чуть-чуть воды, которую проносила в зал во рту… Сегодня маленькой, но сильной малышке исполнилось бы 28.

«Она запомнилась солнечной, всегда с улыбкой, — говорит Ацамаз Сокаев, троюродный брат. — После теракта мама Альбины несколько лет не убирала со стеллажа игрушки. Говорила: «Зачем?» Никто и не спорил... Мой отец вместе с сестренкиным ходил на опознание. Ужас! Детей различали по крестикам, кольцам, браслетам... Так и нашли Альбину».

В этому году девочке исполнилось бы 27 лет Фото: личный архив

Наверное, девочка стала настоящим ангелом-хранителем семьи. В 2006 году у Ларисы и Владимира Сокаевых появился на свет сын. Назвали Георгием, в честь мальчика, который нравился Альбине в школе. «Ему часто рассказывают о сестре, — продолжает Ацамаз. — Мальчик дал силы безутешным родителям».

Лариса вновь стала мамой благодаря ЭКО Фото: личный архив

Но не все порадовались материнству Ларисы. «Я встретила одну бывшую заложницу, у нее погибла дочь. Она живет одна. Детей нет. Женщина из тех, кто считает рождение или усыновление предательством памяти погибшего ребенка. «Теперь ты счастлива?» — резко спросила она меня. Я отшатнулась: «Как ты можешь так говорить?» Лишь когда нашему солнышку исполнилось восемь, смогла признаться: да, счастлива. Но пришла к этому счастью через страшную боль».

Как за каменной стеной

Каждую годовщину Александр Озиев плачет. Он не смущается, ведь трагедия забрала дорогих его сердцу людей — двоюродного брата и тетю:

«Такое ощущение, что их родные не так сильно переносят утрату. Но этого не может быть! Наверное, они поставили барьер и обходят стороной воспоминания, а я в них тону».

Больше всего Саша тоскует по своему брату Вадиму. Все детство они провели в одном дворе. Правда, учились в разных школах. «В тот день я сам был на празднике, и когда пробежала волна про теракт, не придал этому значения, честно говоря. Ведь тогда мы еще не осознавали, что такое смерть, а потом она вошла в каждый дом, — говорит «СтарХиту» Александр. — После случившегося перестаешь верить в Бога. Дети не могли согрешить настолько, чтобы заслужить подобный ужас. Теперь я атеист. Только моя голова и руки виновны в чем-то, сам себя наказываю, когда делаю необдуманные вещи».

Несмотря на то, что Александр не верит в высшие силы, чудо в их семье определенно произошло. Через какое-то время его дядя Сергей, отец Вадима, сам попал в теракт... и выжил. «Он оказался рядом с заминированной машиной на рынке во Владикавказе, — продолжает Александр. — Рассказывал, как после взрыва подумал, что на его плече мороженое, а оказались чьи-то мозги. Врачи быстро доставили дядю в больницу, ухо и глаз отказали тогда, но сейчас слух и зрение восстановились!»

Сергей потерял старшего сына Вадима и супругу. Они остались вдвоем с младшим Владимиром Фото: личный архив

О трагедии Беслана в семье Озиевых лишний раз вслух не говорят. «Чувствую только грусть. Думаю, какой Вадим был добрый, за ним — как за каменной стеной, — делится парень. — Я таких людей больше не встречал. Помню, его мать с завода приходила, он сразу к ней: «Устала? Что-то болит?» У Вадима остался младший брат — Володя. Крутится, работает, а дядя дома сидит... Знаете, сколько таких потерянных уже 16 лет после тех сентябрьских дней, когда Бог отвернулся от Осетии?»

Мать Беслана

Под сто пятнадцатым номером в алфавитном списке погибших числится 9-летняя Алана Доган. Она вместе с мамой и годовалой сестренкой Миленой оказалась на том же деревянном полу под прицелами боевиков. «Когда раздались автоматные очереди, в панике мы с Аланой потерялись, — рассказывает Анета Гадиева. — Меня завели в зал последней. Была только одна мысль: «Где же дочка?» Вдруг учительница крикнула: «Анета, она здесь!» Увидев меня, Алана заплакала: «Не ходи сюда, тебя застрелят!» — а сама ползла ко мне сквозь людей. Обняла ее, стало не так страшно. Милена плакала от жары, голода и жажды. Она вдавилась в меня, словно снова хотела залезть обратно в живот. Так мы и просидели сутки в уголке».

От любимой старшей дочки остались лишь фотографии и некоторые вещи Фото: личный архив

На второй день на переговоры к террористам в школу пустили бывшего президента Ингушетии Руслана Аушева. Он договорился о том, что матерей с грудными детишками освободят!

«Просила, чтобы малышку понесла старшая дочь, умоляла оставить меня в обмен на нее, — продолжает Анета. — Но никто не слушал… Так мы с Милой живы, а Алана...»

Анета не боится вспоминать те ужасные дни. Выговорится, становится чуть легче Фото: Архив

В память о дочке, которую не удалось спасти, Анета стала сопредседателем комитета «Матери Беслана». «Я как будто до сих пор во 2 сентября 2004-го, — делится заложница. — И вроде хочется отключиться, а не можешь. Двигаешься, что-то делаешь, потом снова накатывает. Мы пытаемся активизировать процесс расследования, ведь дело до сих пор не раскрыто. Наш долг не молчать, не давать стереть трагедию! Мы помогаем всем жертвам. Организуем поездки тем, у кого навсегда испорчено здоровье, добиваемся льгот…»

Ежегодно тысячи людей собираются, чтобы почтить память своих ангелов Фото: Архив

Женщина верит: в трудном деле ее выручает погибшая дочь. «Если говорить о земных мечтах, хочу, чтобы Милену не касались беды, чтобы она чувствовала себя уверенно и любила жизнь, — говорит наша героиня. — Есть еще небесные грезы — желаю встретиться с Аланой, воскрешения и соединения двух миров…»