/nginx/o/2020/05/27/13121645t1h3f1d.jpg)
Тимур Бекмамбетов дал интервью проекту «Русские норм», в котором рассказал о формате screenlife, стриминг-сервисах и своих прогнозах о киноиндустрии после коронавируса. Во время беседы продюсер находился в Казани, где изолировался на время пандемии. По его словам, он стал больше работать в изоляции, и одна из возможных причин — всплеск интереса к screenlife.
Про формат screenlife
Бекмамбетов вспоминает, что идея screenlife возникла у него в 2013 году, когда он общался по Skype со своим партнером Ольгой Хариной. Чтобы показать постер новой части «Елок», ей пришлось вывести на экран содержимое своего дисплея. Помимо постера, Бекмамбетов заметил и личные данные — например, переписку Хариной.
«В этот момент я как-то осознал, что экран [гаджетов] — отражение нашего внутреннего мира. Мы не врем своим экранам. Мы пишем текст, письмо в какой-нибудь там переписке, останавливаемся, стираем, меняем одно слово на другое или вообще все стираем и пишем что-то совершенно другое. Наблюдая за этим процессом, ты как бы оказываешься внутри человека и вместе с ним думаешь, вместе с ним чувствуешь, вместе с ним выражаешь себя. Нет ничего более интересного для кинематографистов, для тех, кто рассказывает истории».
С тех пор Бекмамбетов спродюсировал несколько screenlife-фильмов. Среди них — «Убрать из друзей», собравший 62 млн долларов при бюджете в 1 миллион, и тепло принятый критиками «Поиск». Также в сентябре 2019 года вышел сериал Dead of Night, снятый в вертикальном формате для платформы Snapchat. Сейчас Бекмамбетов готовит более 30 screenlife-проектов.
Одно из преимуществ screenlife, по мнению Бекмамбетова, в том, что он менее затратный, чем традиционные фильмы и сериалы. Также этот формат намного точнее отражает современный мир.
«Про что могут быть фильмы в сегодняшнем мире? Ограбление банка, любовный треугольник, детектив... Но банки сегодня уже не грабят люди в масках; чтобы рассказать об ограблении банка, нужно показать экран хакера. Романтическая история сегодня — это не про парня, который лезет на балкон с цветами. Это про сервисы знакомств, скорее, или социальные сети. То же самое с детективами. Следователи, я думаю, уже давно не бегают по подъездам с фонариками. Они изучают данные с камер наблюдения».
Сейчас Бекмамбетов готовит отдельную платформу для screenlife-контента. Особое внимание он хочет уделить компьютерному коду, который формирует картинку: «Зритель может взаимодействовать с тем, что происходит на экране. Вы смотрите фильм, и вдруг вам стало интересно, что же это у героя там на экране за папка с фотографиями лежит. Можете кликнуть, открыть ее, отвлечься от истории и посмотреть какой-то дополнительный материал».
Про Netflix
Бекмамбетов не уверен, что успех Netflix будет вечным. Он объясняет это тем, что сервис существует по принципу пирамиды, которая финансируется извне по мере роста подписчиков.
«Закупку баснословно дорогого контента можно обеспечить двумя вещами — притоком новых подписчиков и инвестициями. Но дальше этот контент нельзя окупить ни рекламой, ни чем-то еще. Естественно, все это должно схлопнуться в какой-то момент. Есть очень простое подтверждение моей правоты: никто не раскрывает статистику. Если бы все было хорошо, [крупнейшие онлайн-кинотеатры] рассказывали бы, сколько человек посмотрело этот сериал, сколько — тот. Но они это скрывают, значит, цифры не бьются».
В целом Бекмамбетов сравнивает стриминг-сервисы с карьерой Илона Маска, который «очень долго производил множество бессмысленно дорогих игрушек»: «В какой-то момент это может превратиться в реальный бизнес. Но может и не превратиться».
Про зависимость кинобизнеса от государства
Бекмамбетов считает, что кино может создаваться без помощи государства, однако в странах, которые сильно ориентируются на домашний прокат, это почти невозможно.
«Все рынки, которые замкнуты на своем рынке, без государства не могут существовать. Например, Франция производит фильмы только для Франции. И она существует во многом благодаря государственной поддержке. Нужно либо быть Индией или Китаем, где миллиарды людей живут, либо производить экспортируемый контент».
В качестве примера Бекмамбетов приводит киноиндустрию США, которая с 1970-х привлекает зарубежных режиссеров и сейчас нацелена на сборы в других странах, включая Китай.
Про кинобизнес после коронавируса
На вопрос о безработице в Голливуде Бекмабетов ответил, что специалисты, попавшие под сокращение, будут востребованы в создании screenlife-контента. При этом на площадке не обязательно собирать всю команду в одном месте:
«Что касается организации съемок [в условиях карантина], то на площадке может быть минимум людей. Например, режиссера может не быть в принципе. Уже давно, с 1990-х, режиссеры не стоят возле камеры, они сидят в палатке перед мониторами. Что сейчас произошло? Просто моя палатка оказалась в Казани».
Что касается закрытия кинотеатров, то Бекмамбетов верит, что доход от них компенсируют онлайн-платформы. Например, бюджет в 600 млн рублей может будет окупить, собрав одновременно в кино и онлайн около 1,2 миллиарда.
«Изменится пропорция между тем, сколько фильм зарабатывает в кинотеатре, и тем, сколько он зарабатывает на платформах. Платформ становится все больше, конкуренция вынудит их закупать хороший контент по более высоким ценам. Хорошего ведь, как правило, бывает немного. В итоге общие сборы все равно дорастут до 1,2 миллиарда. Да и не нужно столько. Откуда вообще эта сумма? Просто мы половину доходов сейчас отдаем как раз кинотеатрам».
При этом Бекмамбетов не считает, что кассовые хиты вроде «Титаника» исчезнут с больших экранов, просто их станет намного меньше, а зрители будут чаще интересоваться цифровыми платформами.
Общий прогноз Бекмамбетова оптимистичен. «Спад будет большой. Но потом мы оттолкнемся от дна, и к 2022 году будет бум производства», — заключил продюсер.