:format(webp)/nginx/o/2018/11/27/11606250t1ha4b9.jpg)
/nginx/o/2019/01/09/11703090t1hf090.jpg)
Полуфиналы отборочного конкурса Эстонии на «Евровидении» показали, что старые модели голосования и поведения жюри не работают, в полуфиналах можно остаться и не пройти дальше с сильным материалом, а еще они стали местом открытого сведения счетов Свена Лыхмуса с бывшими «музами».
В 2019-м году Eesti Laul впервые представил живые полуфиналы на арене в Тарту вместо студийных в записи. Если абстрагироваться от музыкального материала, то следует признать – инициатива себя оправдала не вполне полностью – картинка так и осталась весьма сдержанной, а зал откровенно тухлым – не было ощущения тысячной аудитории – толпа в студии создавала откровенно больше шума, чем тартуская толпа на пустых на треть трибунах. Конечно, это вопрос раскрутки, которая требует времени, но идея проведения обоих полуфиналов в одном городе провалилась с лязгом, треском, грохотом и, возможно, визгами нового супервайзера Laul.
Номера в полуфиналах оказались весьма и весьма средними. Те эффекты, что использовались на этой стадии в прошлые годы, судя по всему, либо прятались до финала, либо просто ушли в историю следом за Мартом Норметом.
Более слабый первый полуфинал имел в своем составе несколько очевидных финалистов вроде Сандры Нурмсалу, Öed или Виктора Кроне. Все три песни, по логике вещей должны были опираться на значительный объем визуальных эффектов. В итоге мы увидели видеопроекцию с штормом у Виктора, парочку цитат из видеоклипа у Кристель Ааслайд и еле заметно распускающееся дерево у Сандры. При этом, что странно, у того же Стефана Айрапетяна никаких намеков на неожиданные сюрпризы не было даже близко. В итоге четверка по жюри вышла сверхсенсационной – в нее не попали ни Сандра, ни Öed (которые, по-честному, спели не идеально). Зато место в ней нашлось бесформенной песне Софии Рубиной (за какие заслуги - не совсем ясно). В конечном счете Сандру добрали в финал по зрительскому голосованию, а снапчат-видео-девочки с едва ли не самой приставучей песней полуфинале остались в оном. В этой ситуации, с одной стороны, эстонское профессиональное жюри повело себя максимально традиционно, стараясь вытянуть наиболее самобытный продукт. Хотя, покосившись на пролет мимо судейской четверки идеально спевшей Нурмсалу, начинаешь понимать, что если в жюри сидит Лыхмус, который ранее был единственным автором триумфаторши московского «Евровидения» десятилетней давности, то осознаешь – старый лис просто свел с ней счеты за то, что песню ей сочинил Пайусаар, а не он. Заметьте. Через два дня ситуация повторилась.
Во втором полуфинале жертвами голосования жюри стали сразу две фаворитки букмекеров – американка Лэйси Джей и еще одна бывшая муза Свена Лыхмуса Грете Пайя, которая вооружилась песней авторов прошлогодней «Форцы» и, видимо, рассчитывала всех удивить лазерным шоу, очень напоминавшим выступление Лободы. При этом Грете умудрилась еще и навставлять в песню свои фирменные вокальные косяки, которые не могли улизнуть даже от менее чувствительного уха. Хотя, конечно, думать, что и тут Свен Лыхмус устроил на полуфинале расправу в духе Макса Фадеева, гораздо приятнее. Если кто не в курсе, Грете Пайя с треском пролетела мимо финала. Впервые за свои участия на «Лауле». Помимо нее за пределами оного оказался вечный финалист и любимец жюри Яан Пехк. Его выступление в коллаборации с Кятлин Мяги выглядело наиболее необычным, ярким и этническим. Но, видимо, мода на эстонскость у жюри прошла – скорее всего по той же причине год назад в полуфинале остались Etnopatsy (хотя там они пролетели по причине участия в первом полуфинале. Из второго они бы выбрались без особых трудностей). Группа Iseloomad может сказать спасибо давшему сбой фильтру из-за которого на телекартинке солист не попадал в артикуляцию. Так что, пролетели, в сущности, по делу. В направлении мусорного ведра отбора, к неожиданности для себя любимой, оказалась американка Лейси Джей со своей проникновенной и идеально исполненной Аллилуйей. Видимо, вместе с модой на эстонскость накрылась медным тазом и мода на религиозность. Весьма оживила весь отбор Кайя Тамм и ее саундтрек к порнофильму про кошек. Правда, весь этот плюшевый экстерминатус выглядел по-тюзовски убого и дешево, а спето это было хуже всех конкурсантов вместе взятых.
В финале оказалось 12 участников. Многие из них могут задумываться об упаковке чемоданов для поездки в Израиль. Однако проход Виктора Кроне в финал здорово усложняет жизнь Уку Сувисте. Последний весьма активно экономил силы, а самые высокие ноты достаточно очевидно закрывался, словно фиговым листиком, бэками. Ну и целевая аудитория у сильных мальчиков практически одинаковая. И оба товарища по разному не совсем эстонские – так как Виктор швед, а Уку слишком уж часто светится в российских проектах вроде Новой Волны или последнего Голоса. Так что висит вопрос. И тут в эту гонку еще до кучи влезает Стефан Айрапетян с таким же симптоматичным балладным стандартом и третьим местом в прошлом году (не забыли еще). И за год свой вокал он подправил.
Сандра Нурмсалу просто обязана перерабатывать номер, так как выиграть просто снимая певицу в круговом режиме не получится. Другие выходцы из телевоутинга просто выглядят как неожиданные дополнения – Сюнне, Инга и Эмили определенно будут статистами в Саку. Особенно если Сюнне в весьма яркой песне сохранит выступление в том же духе, которое не смотрелось совершенно.
Кадия и Керли Кивилаан удивили тем, что при практически однотипном материале умудрились пройти на пару в финал. И они тоже будут перетягивать голоса друг друга. Причем, этот кэтфайт будет посуровее, чем у Виктора с Уку.
Про Биргит и Таню я бы с радостью сказал, что это опасно, но они сами оказались заложницами стилистики собственной песни. Ну не получится на оптимистичный джаз-свинг сделать номер в духе Евровидения кроме как в виде веселого бэнда. Побеждало ли такое хотя бы раз на эстонских отборах? Да, один единственный раз в виде Руфуса и Вайко Эплика. И на каком месте в итоге все закончилось?! Хотя, конечно, там и не пахло джазом.
Трогательная и мужеподобная Ингер мила, забавна, но только до того момента как она закрывает своей песенкой полуфинал. Сомнительно, что в финале ее ждет такая же роскошь. Ну и звукорежиссер не особо мучился с настройкой аппаратуры под нее – уж очень все тяжело звучало.
Завершает список претендентов госпел о сильной женщине в исполнении дочери Дейва Бентона. Очень хотелось бы придраться к ее конкурсному комплекту, но он выглядит настолько типичным и предсказуемым, что просто не хочется.
В итоге, и это радует, финал «Лауля» не обещает быть традиционной формальностью для выбора песни, коей он был, в 2015, 2016 и 2018 годах. По непредсказуемости нас ждет мясорубка уровня 2013 и 2014 годов. Сандра может поехать только при вероятности эффекта 2017, когда популярность песни с высоким процентом ненависти жюри пересилила. Что же, тем интереснее будет все это наблюдать!