/nginx/o/2016/11/24/6105465t1h968b.jpg)
Поклонники Анны Седоковой обратили внимание, что в последние месяцы на фото певицы в Instagram почти нет ее младшей дочери Моники. Теперь многодетная маnm рассказала, что происходит в ее семье. Оказывается, бывший муж, отец девочки Максим Чернявский решил забрать ее к себе, причем через суд.
«Сейчас самая моя большая боль — Моника. Вот уже восемь месяцев у меня нет возможности нормально с ней общаться, просто быть рядом. Ее отец, человек, которому я доверяла, пошел против меня войной. Максим решил лишить меня материнских прав, и я совершенно не понимаю, за что. Я ни разу не запрещала ему видеться с дочкой, брать ее. Максим и его бабушка увезли Монику в Америку и обратились в суд. Главным свидетелем против меня выступила его бабушка, с которой сейчас и живет дочка. Сказали, что я опасна для ребенка, могу увезти ее в Россию, и так как между нашей страной и Америкой не заключен пакт о Гаагской конвенции, есть риск для Моники как для гражданки Америки, что я ее не отдам», — рассказала певица в интервью Wday, передает Soulpost.ru.
«На меня обрушились система, самые дорогие адвокаты. Теперь я могу встречаться с ребенком, идти с ней в кино исключительно в присутствии надзирателя, должна говорить с дочкой исключительно на английском, а Моника плохо его знает, не понимает, почему мама так себя ведет, почему мы не вместе, а я не хочу ей этого объяснять. У дочери давно забрали телефон. Только недавно я получила возможность звонить на номер бабушки Максима, она дает телефон Монике, и мы разговариваем. Дочка говорит мне: «Мамочка, я так хочу вернуться в прошлое!» Я знаю, что она меня до безумия любит, у нас невероятная связь. И эта ситуация ее только укрепила. Когда мы разговариваем, то словно общаемся на языке немых. Показываем друг другу сердечки, какие-то жесты, пытаясь сказать, что думаем на самом деле.
Последние несколько месяцев я очень плохо сплю, ложусь не раньше двух, встаю в пять утра. Мой день начинается со звонка в Америку. Моника как раз собирается ложиться спать. Из-за разницы во времени у меня есть возможность поговорить с ней либо в час ночи, либо в пять утра. Вот уже восемь месяцев я в таком состоянии, будто меня каждый день переезжают танком. Сложнее периода в жизни еще не было…
Все, что я сейчас зарабатываю, трачу на адвокатов. Я борюсь против системы, против сотен тысяч долларов. С сентября делаю все, что в моих силах. Я буду сражаться за Монику. Но для того, чтобы оплачивать адвокатов, я должна зарабатывать. Много. Со стороны Максима тратятся сотни тысяч. И я тоже должна платить. У меня счета по адвокатам по 50-60 тысяч долларов. Час работы юриста стоит 600 долларов. Поэтому я работаю, зарабатываю, пою веселые песни и борюсь за своего ребенка.
Я решила впервые рассказать об этом, потому что хочу дать силы всем женщинам, которые находятся в подобных ситуациях. Молчать нельзя, как бы страшно ни было! Мы сейчас работаем над созданием нового закона, защищающего права женщин и детей.
Хочу, чтобы мамы, которые так же, как и я, остались одни с детьми на руках, не отчаивались и не опускали руки. Это не катастрофа, не трагедия. Мы должны быть сильными, потому что у нас есть главное, ради чего стоит жить, развиваться, — дети. И уже поэтому мы не одиноки. Термин «мать-одиночка» в принципе неверный. Есть счастливая мама с невероятно крутым будущим. А я одна из представителей. Да, прекрасно, когда у женщины есть мужчина, и он ее поддерживает. Но в нашей стране около 70% женщин пережили развод, и я не хочу, чтобы мы все ставили крест на себе. Если продолжаешь развиваться, двигаться вперед, у тебя обязательно появится мужчина. Но и он не является главным и единственным, что может сделать тебя счастливой. Счастье в тебе самой. В том, что у тебя есть дети, работа, реализация».