Рецензия на фильм "Керту": взгляд изнутри безумия и игра матерей в жертву

Керту. Снимок иллюстративный Фото: Kultuurikava.ee

О фильме «Керту» уже сказано и написано так много, что любой дополнительный комментарий кажется неуместным. Но существует еще несколько важных аспектов, скорее «болевых точек», о которых хочется говорить еще и показать их немного с другой стороны. Глазами женщины, «ненормальной», дочери и матери, иногда одновременно сразу с нескольких точек зрения.

Прежде всего - Керту. Абсолютно нормальная, но немного «не такая, как надо», из-за чего ее и считают сумасшедшей или, по крайней мере, «странной». Попробуем заглянуть глубже и выяснить причины ее «ненормального» поведения.

«Она же боится людей - так говорит мать Керту. - Она никогда не разговаривает ни с кем». А почему? Понятно, что боится, но чего? Прежде всего, разумеется, своего властного отца. Возможно, он не разрешает ей разговаривать с людьми, потому что стыдится ее и боится, как бы Керту не сказала что-то «не так», не ответила людям «глупо» (а в их словах может уже быть издевательство или провокация). Одним словом, отец опасается, что дочь дополнительно опозорит его. Дрожит за свою репутацию. Как он сам кричал на Виллу: «Ты что, думаешь, мне не достаточно того позора, что моя дочь - идиотка?!»

Конечно, Юри сам - наводящий ужас тиран, соседи боятся его, и поэтому насмехаться над ним напрямую никто не осмелится, а вот «за спиной» издеваться над его «чокнутой» дочерью – это намного «безопаснее». Керту не способна защитить себя словами, не умеет ловко ответить жителям деревни с хорошо подвешенным языком, наверняка, она уже не раз в связи с этим попадала в неловкую ситуацию, вела себя неуклюже - и отец, который и так очень стыдится ее, приходил в гнев, наказывал и бил ее (по его поведению в фильме это кажется вполне естественным). Могло быть и так, что отец просто запретил Керту даже отвечать на чье-либо приветствие, орал на нее и угрожал наказанием? Вполне возможно. Но ведь Керту и сама знает, что ее считают безумной, и наверняка испытала уже достаточно унижений и осмеяний. Ясно, что больше она этого не хочет и пытается вообще избежать общения, зная, что каждое ее слово может быть использовано против нее (посмеяться над дурочкой - одно из развлечений простых людей), чтобы не наступать снова на те же грабли. Да, народ глумится над юродивыми во всем мире, не подозревая даже, что им тоже можно причинить боль, даже убить словами. «Дурак есть дурак, он все равно ничего не поймет». А если вдруг поймет? И страдает от этого, хотя ничего не показывает? Потому Керту и боится людей (и еще больше, конечно, своего отца). Вот и объяснения всего ее странного поведения.

Но сейчас Керту взрослый человек, и у нее хотя бы есть такая возможность – не общаться вообще ни с кем, только со своей семьей и коллегами по работе (в маленькой почтовой конторе их, к счастью, немного). Но когда-то ведь ей пришлось бывать в коллективе: она ходила в школу (по словам ее матери, «даже закончила 8 классов»). Страшно даже представить, что ей пришлось испытать и пережить в школьные годы. Ведь школьники часто жестоки и с удовольствием издеваются над теми, кто в чем-то «не такой». Это не значит, что «глупый», но например «несколько заторможенный», как Керту, кто живет в своем мире, который может быть намного богаче, чем у «нормальных» детей (другим и в голову не придет, что у такой вообще может быть какой-то внутренний мир или духовная жизнь: она же ведь странная, с отклонениями», недоразвитая). В школе и в дальнейшей жизни успеха добиваются, наоборот, люди абсолютно «здешнего мира», ловкие, с хорошей памятью и быстрой реакцией: кто всюду успевает. Керту давно смирилась с тем, что она вне этой жизни и ни на что не годится. Может только выполнять простые задания (носить почту) и работы по дому, помогая матери в хозяйстве. Она стыдится сама себя, чувствует свою вину перед родителями за то, что она «неудачный» ребенок, не оправдавшая их ожиданий: она понимает, что является пятном позора для всей семьи. Ох, бедные родители, сколько они страдают из-за своей «ненормальной» дочери! Керту старается искупить свою вину перед ними, насколько это возможно: служа и подчиняясь им, молча и стремясь быть более невидимо“ для общества. Мы можем только предполагать, в каком отчаянии она пребывает. Есть ли какой-нибудь выход? Она боится огромного чужог мира, где со всех сторон пугающая неизвестность, и родители, наверняка, уже давно внушили ей, что она, будучи «умственно неполноценной», непригодна нигде и без них вообще не справится (например, «мы хоть как-то терпим тебя, что поделаешь, ты ведь наша дочь, но кому ты еще нужна кроме нас?») Быть может, они даже угрожают отправить ее в психушку, если она начнет бунтовать.

Возникает естественный вопрос, почему Керту до сих пор еще не покончила с собой (в фильме она это пытается, но уже по конкретной причине). А может, она уже даже и пыталась, но это не удалось, и она боится психушки, которая в ее случае представляет реальную опасность? Возможно, она еще любит своих родителей (надо же кого-то любить!) и ей жаль их. Они ведь тоже по-своему любят ее, хотя скорее как домашнее животное или собственность. Это можно, прежде всего, сказать об отце Керту: у него типичная любовь собственника к своему имуществу, куда он причисляет также и свою «ненормальную» дочь (а некоторым зрителям еще пришла в голову тут совершенно неуместная идея об инцесте). Я не верю, что реакция отца отличалась бы намного, если бы на месте Виллу был какой-нибудь порядочный мужчина: собственник не способен отказаться от того, что принадлежит ему (к тому же удобной прислужницы по дому! Но родителям нравится верить, что они, таким образом, «заботятся о своей дочери»). Мне все же кажется, что у Керту, как у всех относительно молодых людей, есть еще некоторый запас надежды: она верит, что в будущем еще что-то произойдет, что любовь еще придет. В каждой женщине есть любовь и тепло, и естественное желание отдать это кому-то. Не только мужчине, но, прежде всего, иметь детей: в этом цель и смысл жизни каждой женщины (ведь свой ребенок твою любовь не отвергнет). Любовь только ждет, в ком воплотиться: пока кто-нибудь придет...

И он появляется. Почему именно Виллу, деревенский пьяница и бабник? Очень просто: все порядочные мужчины уже женаты или уехали из деревни искать счастья в большой мир. А во-вторых, у Керту очень низкая самооценка, она даже никогда не посмотрит на достойного мужчину: он для нее совершенно недоступен. Ведь в таком случае она бы уже стыдилась своего чувства («как я посмела, я ведь дурочка, а он приличный человек!»). К тому же Виллу красивый, в подходящем возрасте. Керту осознает, что она сама в этой жизни - изгой, и заинтересовать ее может тоже подобный маргинал (возможно, на уровне подсознания она чувствует, что если ее тепла и любви кому-то нужно, то такому же отверженцу). Она влюбляется и, естественно, начинает сразу действовать, так как ей нечего ждать и не на что надеяться, да и не умеет она играть во все эти игры «нормальных женщин2. Всегда такая пугливая, она осмелела: ее толкают вперед одновременно любовь и безнадежность. По-эстонски говорят «безумно смелый», а на русский язык это переводится как «отчаянно смелый», что, мне кажется более точным определением: именно отчаяние придает нам смелости, особенно в экстремальных ситуациях. Ее любовь чистая и сильная.

А Виллу? Вначале он был под влиянием общего стереотипа: «Я и не знал, что эта Керту вообще умеет писать». Одним словом - дурочка. Можно только гадать, что случилось бы дальше, если бы Виллу не узнал от врача, что у него рак? Перед реальной угрозой смерти он начал переосмысливать свою жизнь, и искреннее чувство Керту показало ему, что и в его жизни еще может быть что-то чистое и красивое. А если бы ему не поставили такой диагноз? Забыл бы он сразу ту открытку от «тронутой умом» и проводил бы дальше свои дни в обществе проституток и водки? Кто знает... Для них обоих, как Виллу так и Керту, наступило пограничное состояние, экзистенциальная ситуаци“, когда больше нельзя плыть по течению, и человек вынужден что-то решать, сделать свой выбор. Сейчас для них это вопрос жизни и смерти - в то время, как другим, кто в своей жизни подобного положения еще не испытал, гораздо проще это цинично высмеять: «Гляди, как трогательно: у этих отбросов тоже бывает любовь!“»

Говоря такое, все эти «приличные люди» только показывают свое бесчувствие. Даже после такого хорошего конца Керту и Виллу ждут суровые испытания и, вполне возможно, общественное презрение. Конечно, некоторую надежду дает то, что мать Виллу поддерживает их. Дай Бог им сил все выдержать!

Теперь хочу кое-что сказать о матери Керту. В фильме актриса исполняет ее роль гениально (конечно, другие актеры тоже играют прекрасно, но в некотором смысле именно роль Ану была самой сложной). Очень печально, что такая роль семейной женщины – жертвы в нашей жизни - самая типичная, причем во всем мире. Я видела очень много женщин (в том числе из моих знакомых и даже бывших подруг) самых разных национальностей, стран, религий и поколений, из разной культурно-социальной среды и с разным уровнем образования, но очень похожих - сознательно или нет, выбиравших себе роль «жертвы»: так им было удобней и надежней. Они живут, например, с мужьями-тиранами, терпят много страданий и часто плачут, но не осмеливаются ничего изменить. И причины этому не только экономические («без него я сама не справлюсь», «у нас общий дом (или бизнес)», «нужны деньги, чтобы растить детей»), но также разные бытующие в обществе стереотипы и предрассудки: «другие не поймут меня», «ребенку нужен отец» (хотя этот самый отец бьет их и иногда может убить), самое пошлое «Бог терпел и нам велел» (или «что поделать, это мне предназначенный муж, моя судьба, я должна нести свой крест») - или даже из жалости: «он вообще-то хороший, все же любит нас, делает так много, что с ним будет, он ведь пропадет без меня, я отвечаю за него», почему-то забывая при этом, что женщина, прежде всего, отвечает за своих детей и должна делать все лучшее ради их блага (хотя под этим благом часто понимается хорошее материальное положение, не думая о том, сколь огромную моральную и физическую травму ребенок получает каждый день).

Женщина ответственна также и за себя, а муж все-таки взрослый человек, он должен сам нести ответственность за свою жизнь и поведение. Конечно, женщина часто боится неизвестности в более широком смысле (так как ей придется самой все решать) и критики со стороны общества и своих родителей-родственников. Но, к сожалению, часто она выбирает роль жертвы еще и потому, что ей это начинает нравиться. Это же очень удобно: всегда можно сказать, что «муж не разрешает», или, наоборот, «муж велел мне так сделать», оправдывая все свои действия тем, что моему мужу так нравится (или не нравится). На самом деле это лицемерный побег от своей ответственности. Как часто я слышала, на разных языках, почти ту же самую фразу, произносимую женщинами с особой гордостью: «Я не смею ничего решать сама» (или «Кто позволил мне думать, что я права»“)! Скромность в нашем мире считается добродетелью, не так ли? Как удобна роль робкого маленького человечка! Но иногда случается еще хуже: женщина прячется за спину мужа-тирана, очень ловко манипулируя им и извлекая из его „тиранства“ свою пользу. Детям она говорит: «Я-то вас понимаю, но папа такой бесчувственный и однобокий, вы знаете сами, чего можно ждать от него». А своего мужа, желая чего-то добиться от детей или повлиять на них, умоляет поговорить с ними. И муж «проводит беседу»: наказывает, бьет, орет и т.д. В глазах всех окружающих такой отец выглядит монстром и тираном, а мать зато почти святая: она остается чистой, так как роль карательной инстанции исполняет отец. Также она получает сочувствие от всех соседей-родственников-знакомых. И кто страдает от этого? Конечно, дети. И такие женщины еще заявляют, что очень любят своих детей и жертвуют собой ради них? Это уже подлая ложь. Роль жертвы уже сама по себе является низкой и подлой, так как предполагает наличие тирана. Позиция слабого маленького человечка лицемерна. Я считаю, что роль матери Керту может также служить упреком тем женщинам, которые сумеют опознать себя в ней, и ее смелое поведение в конце фильма ради спасения своей дочери и уход из дома муже могут стать для многих также хорошим примером, показывающим выход из положения.

А теперь - об их окружающем обществе. Кто-то сказал, что этот фильм «очень эстонский», а кто-то, наоборот, что «скорее скандинавски»“. Неужели у людей действительно такое ограниченное понимание? Подобные истории я видела и слышала в разных городах, странах и в самых разных кругах: если оставить в стороне объективный фон (Сааремаа, маленькая деревня), то история Керту может быть типичной во всем мире. Это могла быть также русская, еврейская, литовская, татарская, немецкая семья (а вместо деревни иногда большой город, где каждый район и есть своя деревня). А на месте властного отца может быть также мать (знаю и такие истории) или вся родня, община, даже тоталитарное государство. Поглядите шире! Я ничего не могу сказать об Азии или Америке, но полагаю, что и там происходят подобные истории, хоть и на другом фоне. Не говоря уже о Скандинавии: ведь именно холодное равнодушие общества делает сюжет фильма особенно скандинавским. Это должно быть сигналом тревоги для Эстонии: не нужно подражать скандинавскому стилю жизни, ведь за красивым фасадом (материального благополучия) кроется тотальное равнодушие, алкоголизм и самый высокий процент самоубийств (особенно в Финляндии). Так происходит, когда люди вежливо соблюдают дистанцию, не вмешиваются в чужие дела и стыдятся тепла. Сказать, что кто-то сумасшедший, проще всего, но кто хотел бы сам попасть в такое дурацкое положение, когда все считают тебя ненормальным, и распространение этого предрассудка в своем кругу (районе, общине) лишает тебя всякой возможности общения с более широким миром? У Керту в таком узком кругу еще не было возможности раскрыться.

Этим я хочу сказать, что данный фильм является режиссерским подвигом во всех смыслах. Я не могу оценивать технических деталей, поскольку я обычный зритель, а не специалист, и меня интересует человеческий аспект. Даже самые великие и чуткие режиссеры часто все показывают с одной стороны, с мужской позиции. Если мужчине удается представить рассказ глазами женщины, раскрывая ее мир чувств, более тонкий и многогранный, то это уже высший пилотаж, требующий способности к глубочайшей эмпатии, чего раньше удавалось достичь, возможно, только Ингмару Бергману. Есть надежда, что эстонское кино пойдет еще дальше в этом направлении, потому что есть такие режиссеры как Ильмар Рааг, кто осмеливается идти своей дорогой, исходя не из стандартов моды или успеха, но из человечности.