От Театр.doc до Александринки-2: невероятная карьера Марата Гацалова

Марат Гацалов Фото: Русский театр Эстонии

Новая сцена Александринки — амбициозный проект Валерия Фокина — открылась в Петербурге в мае 2013 года. К тому времени Андрей Могучий, потенциальный руководитель Александринки-2, получил и принял предложение возглавить Большой Драматический театр. Эффектно открывшаяся новая сцена, под завязку начиненная инновационными технологиями и пригодная для радикальных театральных экспериментов, осталась без руля — точнее сказать, без лидера, который сегодня по-прежнему в цене. Этим лидером, вероятнее всего, в конце лета официально станет 35-летний Марат Гацалов, который сделает, таким образом, феноменальную для молодого российского режиссера карьеру. Ни Гацалов, ни Александринка информацию, просочившуюся в соцсети, не подтверждают, но из источника, близкого режиссеру, известно, что подобное предложение он получал. Что от таких предложений не отказываются, ясно как день.

Происходящая сегодня на глазах профессионального сообщества «смена элит» в российском театре — одна из самых интересных тенденций. Обсуждаются не спектакли, а уходы «старых» и приходы «новых». Война идет вокруг назначений и связанных с этими назначениями эстетики и контента. То, что вчера было маргинальной линией развития русского нерепертуарного театра, сегодня становится мейнстримом. Выбор руководства Александринки понятен — Валерий Фокин, председатель жюри «Золотой Маски» в 2013 году, назвал Гацалова, которого признали лучшим режиссером в драме, не только одаренным, развивающимся человеком, но и строителем театра.

Справедливости ради стоит заметить, что Гацалова все же зовут не исключительно ради «строительства» — с ним и кругом его пристрастий связаны надежды на приход в современное пространство той части городской публики, которая до недавнего времени в театр ходила мало или не ходила вообще. Речь ведь не о выращивании «театра-дома», но о впрыскивании жизни в место, предназначенное для высокотехнологичных театральных проектов. А у Гацалова есть энергия и привычка рисковать. Он, как и его постоянный соавтор, художница Ксения Перетрухина, которая вместе с командой экспериментатора Дмитрия Волкострелова будет делать музейный проект на Таганке, почти не имели дела с инертной силой стационарного театра. Они не были подсажены на бесперебойно работающий кран государственных денег и явно не питали надежд на статусное признание. На церемонии вручения «Маски» Фокин полемически назвал их «не-фальшивыми новаторами», и именно он через московскую «Школу театрального лидера» поддержал их приход на Таганку. Конечно, нельзя не увидеть менеджерской мудрости Фокина — ведь он сам выиграет, даже если «не-фальшивые» экспериментаторы что-то потеряют на своих таганках. Но все же есть что-то эйфорическое в том, что иногда вопреки сопротивлению большинства выигрывает свободомыслящее меньшинство.

В Театр.doc, где Гацалов сделал свой во всех смыслах поворотный спектакль «Жизнь удалась» по пьесе Павла Пряжко, его привел Михаил Угаров, увидевший работу молодого режиссера в Маяковке — там он несколько лет числился в труппе при своем гитисовском мастере Сергее Арцибашеве и кое-что играл. До ГИТИСа будущий режиссер учился во ВГИКе на актерском курса Иосифа Райхельгауза и пару лет провел в театре «Школа современной пьесы». Но дорогой, интуитивно выбранной Гацаловым в качестве основной, стала именно что «новая драма», круг Театра.doc и творческие лаборатории. Интереснее всего ему изучать жизнь на расстоянии вытянутой руки — как это делал любимый кинорежиссер Гацалова Джон Кассаветес в американском независимом кино. В сегодняшнем театре таким инструментом является современная пьеса с ее концептуальным миметизмом и социальной заряженностью.

«Жизнь удалась», сделанная Гацаловым в соавторстве с Угаровым, в 2010 году получила из рук председателя «золотомасочного» жюри Анатолия Смелянского спецприз с элегантной формулировкой «за смелость и точность диагноза языковой реальности, в которой живет Россия». Та «Маска», по существу, легитимизировала присутствие в отечественном культурном пространстве и Пряжко, и мат со сцены, и фигуру Гацалова как режиссера. Есть вещи необратимые — теперь можно принять какой угодно запретительный закон, но российский театр 2000-х уже получил прививку Пряжко и то новое качество актерского существования, которое было явлено в «Жизнь удалась». К своему первому успеху Гацалов хочет вернуться снова — в новом сезоне он выпустит пьесу Пряжко в варшавском театре «Студио».

Исследовать реальность на расстоянии вытянутой руки Гацалов стал и в Прокопьевском драмтеатре имени Ленинского комсомола, где он недолго пробыл главным режиссером. Сначала там вышли «Экспонаты» по пьесе Вячеслава Дурненкова — спектакль о коммерческом музейном проекте, который активные москвичи стряпают в провинциальном городе. Постановка объездила множество российских фестивалей и получила на «Маске» приз критики. Потом группа драматургов-документалистов сделала с Гацаловым «Горько!» — вербатим, рисовавший парадоксальный портрет сегодняшних жителей шахтерского Кузбасса. Ставя в новосибирском «Глобусе» американский хит, пьесу Трейси Леттса «Август: Графство Осейдж», Гацалов опять приближался к реальности — на этот раз длительного актерского (и актерского как человеческого) существования. В апреле 2013-го Гацалов получил за «Август» «Золотую Маску» в номинации «лучший режиссер».

Смысл не в премиях, пусть три «Маски» и помогают прокладывать путь дальше. Смысл — в рисках, взятых на себя, а также в том, как правильно чувствовать «существо момента» — где, что и с кем делать сегодня. Имея за спиной театр, Гацалов никогда не бросал «лабораторию». Руководя театром в Прокопьевске, он вместе с Угаровым делал в Центре драматургии и режиссуры «Мастерскую на Беговой» — смотр режиссерских эскизов современных пьес. Уже получив приглашение в таллинский Театр русской драмы Эстонии, он делал «Живые пространства» на фестивале «Территория» — пробу нового, нетеатрального места.

С пространством у Гацалова вообще небанальные отношения — и в раннем «Хламе» по пьесе Михаила Дурненкова (Центр драматургии), и в эстонской «Пустоши» (продюсерский проект театра R.A.A.M.), и в «Не верю» (текст Дурненкова по книге Станиславского «Моя жизнь в искусстве» был поставлен в московском драматическом Театре имени Станиславского в 2011 году и исчез из афиши с приходом в театр Валерия Беляковича) он строил новые коммуникации с залом через понимание театра как места в целом. Та же идея лежит и в концепции «Закона» по притче сценаристов Петра Луцика и Алексея Саморядова, переделанной Дурненковым в пьесу для МХТ, — премьера выйдет в начале будущего сезона. Это качество, важное для освоения техногенного шедевра «Александринка-2», во многом родилось и окрепло у Гацалова благодаря присутствию в его творческой жизни радикально мыслящей художницы Перетрухиной.

Лидеров ждут, но едва ли не ценнее сегодня усовершенствованный человеческий (и командный) ресурс. В этом смысле у Марата Гацалова есть чутье на «мудрецов» — тех, кто авангардно мыслит и разворачивает режиссерские идеи в пространство актуального искусства. Есть у него и чутье на актерскую «правду» в ее сегодняшнем смысле. С климатом же поможет справиться южный темперамент.